Gan ainm, World BEYOND War, Aibreán 28, 2023
Leagan rúise thíos
Iarraim ort an píosa seo a léamh go hiomlán agus le croí oscailte. Mura léann tú é ach go páirteach, nó le croí dúnta, ansin ní chuirfidh a bhrí leat. Gortaítear an píosa seo a scríobh, agus gortóidh sé é a léamh. Ach creidim go gcaithfear an fhianaise a thuairiscítear agus na ceachtanna a chuireann sé i bhfeidhm orainn a chur in iúl. Tabharfaidh pian na léitheoireachta, guím, soiléireacht duit agus, sa deireadh, fiú más i bhfad níos déanaí, faoiseamh. “Cuirfidh an fhírinne saor tú.” Eoin 8:32
RÉAMHRÁ
Nuair a bhíonn daoine a bhfuil meas agat orthu ina gcónaí agus ag troid ar an dá thaobh den tosaigh, athraíonn an cogadh carachtar. Ní bhraitheann sé ceart, nó cosantach, nó naofa. Mothaíonn sé ach éadrócaireach. Léann tú idir na línte, éisteann tú idir na manaí, breathnaíonn tú idir na bratacha ardaithe. Mothaíonn tú caillteanas i ngach áit. Níl aon bua agat, níl blas an cheartais agat. Uaireanta bhraitheann tú fearg, ach amháin go hachomair. Den chuid is mó mothaíonn tú pian. Bhraitheann tú an pian domhain, dosheachanta seo a tharraingíonn anuas go bun an domhain tú. Is minic a chuireann do mhuintir ar an dá thaobh amhras ort nó cuireann siad i leith tú a bheith “leo.” Mothaíonn tú gafa ansin i dtír aon fhir, ag seachaint urchair ó cheachtar treo, ach fós stróicthe ina phíosaí ag an mianach nach féidir leat a sheachaint, an mianach nach é atá i gcumhacht naimhdeach do mhuintire i do choinne, ach a bhfuath dá chéile. . Agus sa ifreann dóite seo, tuigeann tú an cogadh. Ní tíorántacht ná laochas é an cogadh, ní ar a chroí fuilithe, ní duitse. Is tráma é an cogadh. Is pian é an cogadh, ó thús go deireadh. Is iomaí sraitheanna éagsúla pian é. Agus rud ar bith eile.
Athraítear do thuairim ar imeachtaí trí bheith ag tabhairt aire do dhaoine ar an dá thaobh. Nuair a thugann do ghaolta aghaidh ar a chéile ar fud na barricades chun a gcathracha agus a sráidbhailte a chosaint ó bhuamáil neamh-idirdhealaitheach, ní bhíonn an oiread céanna brí leis na mínithe móra ar an gcogadh. Cailleann an bholscaireacht agus an luíonn soiléir ar gach taobh a smacht. Seachas féachaint ar léigear nó ionsaí mar chuid de scéal iontach éigin, feiceann tú é mar gheall ar a bhfuil ann go bunúsach. Feiceann tú bás agus scrios. Feiceann tú bíseach buile an fhoréigin. Níl aon embellishment. Féachann tú ar na fothracha, ar na huaigheanna móra a thochail go gasta, ar na gaolta cráite agus ar na leanaí suaite, agus ní fhéachann tú le pointe amháin a dhéanamh de. Níl aon phointe, pian amháin. Ní fhéachann tú le haon cheann den mhí-ádh seo a ghlóiriú nó a laghdú. Breathnaíonn tú díreach, agus tá aiféala ort. Ní iarrann tú cé a rinne an t-olc seo, ní iarrann tú cén áit ar tharla sé, ní fiafraíonn tú cé leis ar thug na híospartaigh tacaíocht. Féachann tú gan rud ar bith a chruthú. Níl uait ach an fhírinne a nochtadh. Chun tú féin a ghéilleadh don fhírinne.
Aifreann a líonadh i Mariupol, Márta 2022. Foinse íomhá.
Ní bailiúchán fíricí í an fhírinne. Ní sraith mana ná foirmlí simplí é ach an oiread. Is léaslíne ollmhór mothúcháin, eispéiris, pian. Ní féidir leis an fhírinne “bhaint” le haon duine nó le taobh amháin. Tá cónaí air i ngach duine againn, ach i bpáirt amháin. Is é an fhírinne níos mó ná dúinn, tá sé níos airde ná dúinn, agus ní féidir linn a fhios ach amháin trí fhios a chéile. Ní thuigfimid a mhalairt. Más dóigh linn go ndéanfaimid, nílimid ach ag mealladh orainn féin. Ní féidir linn rochtain a fháil air amháin. Ach, má éisteann muid lena chéile, creidim gur féidir linn. Agus creidim leis an bhfírinne, i dteannta a chéile, gur féidir linn an tsíocháin sin do-ghlactha a aimsiú. Ní mise amháin, ach gach duine againn a d’fhulaing.
Ar mhaithe linn go léir a ardú i dtreo na fírinne, is mian liom cás tragóideach Mariupol a bhreithniú. Tá an calafort álainn agus rathúil seo ar Mhuir Azov ina fhothrach anois. Cailleadh na mílte sibhialtach, tá na céadta mílte eile fágtha, cairde liomsa ina measc. I rith seachtainí tosaigh an chath ar son na cathrach in 2022, nuair a bhí mo chairde gafa ann incommunicado, bhí cónaí orm faoi scáth na héiginnteachta ar fhan siad beo. Le ádh mór, tháinig siad slán.
Níl sé i gceist agam an fhírinne iomlán a thabhairt do Mariupol sa phíosa seo. Ní fhéadfainn in aon alt nó leabhar amháin, ná aon duine eile. Níor mhaith liom ach peirspictíocht mo chairde a chur in iúl agus a himpleachtaí a mheas. Creidim gur fiú a bpeirspictíocht sober, nach bhfuil tuairiscithe agam in aon áit eile, a thabhairt chun solais; Tá amhras orm go láidir go bhfuil sé i bhfad níos forleithne ná mar a thabharfadh clúdach na meán comhaimseartha ar Mariupol le tuiscint. Ar an bpointe boise, trí bhréag a thabhairt do na míthuiscintí Manichean atá i réim faoi láthair, léiríonn cuntas mo chairde fíor-nádúr an chogaidh seo: pian, dissociation, agus bíseach foréigean.
Chun an tubaiste seo, tragóid Mariupol a scríobh, ní mór freagracht throm a ghlacadh; go háirithe domsa, mar choimhthíoch. déanaim. Tuigim domhantarraingt na fírinne, agus bogann sé mé.
An staid mhíleata neas sa réigiún amhail an 7 Lúnasa. Tá an cogadh ag dul ar aghaidh. Foinse íomhá.
MARIUPOL
Thosaigh an tragóid in earrach na bliana 2014. De réir mo chairde, bhí an chuid is mó de shaoránaigh Mariupol, cosúil leis an chuid is mó de chónaitheoirí Oirthear agus Deisceart na hÚcráine, scanraithe roimh Réabhlóid Maidan i bpríomhchathair Kyiv, ar fhéach sé go coitianta air mar Stáit Aontaithe-. coup tacaithe, agus an rialtas nua a tháinig i gcumhacht. Bhí roinnt cúiseanna leis, lena n-áirítear tátal foréigneach na réabhlóide agus an naimhdeas i dtreo féiniúlacht na Rúise i measc roinnt de na hagóideoirí agus na bpolaiteoirí a fuair an stát le hoidhreacht. Tháinig léirithe frith-Maidan chun cinn i Mariupol mar fhreagra, ar thionscnamh na sibhialtach neamharmtha ar dtús. Ar an naoú Bealtaine, comóradh bhua an Aontais Shóivéadaigh ar an nGearmáin Naitsíoch, ba mhó an suaitheadh a bhí ann. Faraor, tháinig deireadh leis an lá le doirteadh fola agus lasracha.
Tá díospóid ann faoi chúrsa na n-imeachtaí, gan dabht. Go garbh in iúl, is é an tuairim is gnách i measc mhuintir na háite ná go raibh gníomhaithe deighilteacha frith-Mhaidan ag áitiú an stáisiún póilíneachta lárnach le comhoibriú na struchtúr slándála áitiúil. Chuir an rialtas i Kyiv trúpaí chun rialú a athbhunú. Thug baill de Chathlán Azov ó shinsear, a bhfuil siombailí Úcránach agus Naitsíoch orthu araon, cúnamh deonach. D'éiligh an troid a d'eascair as sin saol roinnt póilíní Mariupol, sibhialtaigh, agus trodaithe Úcráinis agus d'fhág níos mó lucht créachtaithe. Loisceadh an foirgneamh áitithe tar éis dóiteán trom a chothú ó fhórsaí na hÚcráine. Fós féin, chríochnaigh na fórsaí seo ag fágáil na cathrach agus dhá lá ina dhiaidh sin, an 11 Bealtaine, reáchtáil gníomhaithe deighilteacha roinnt láithreán vótaíochta i Mariupol don reifreann ar thodhchaí chúige Donetsk. De réir mo chairde, chomh maith leis na torthaí oifigiúla, ghlac formhór na saoránach de Mariupol páirt sa reifreann, agus vótáil an chuid is mó a ghlac páirt sa cheist singil, “An dtacaíonn tú le dearbhú neamhspleáchais stáit Daon-Phoblacht Donetsk?” Bhí lucht an chosáin seo ag súil go príomha go n-aontódh Daon-Phoblacht Donetsk (DPR) do Chónaidhm na Rúise trí reifreann eile a leanfadh laistigh de mhíonna.
Trodaithe ó Chathlán Azov. Is iad gorm agus buí dathanna náisiúnta na hÚcráine, agus is léiriú scátháin ar an tsiombail lárnach Wolfsangel arna iompar ag na Naitsithe. Is leagan bán den Ghrian Dhubh é an roth gréine sa chúlra, feathal de thionscnamh na Naitsithe Schutzstaffel. Foinse íomhá.
An stáisiún póilíneachta lárnach ar lasadh i Mariupol an 9 Bealtaine 2014. Foinse íomhá.
Muintir na háite Mariupol ag scuaine chun vótáil sa reifreann an 11 Bealtaine 2014. Foinse íomhá.
Níor tharla a leithéid de reifreann riamh, fiú sna codanna den réigiún a choimeádann an DPR. I Mariupol cuireadh cosc air ar aon nós nuair a d’fhill fórsaí na hÚcráine i mí an Mheithimh. Tháinig troid sráide níos déine chun solais, cé gur sheachain Mariupol na cathanna airtléire a rinne scrios ar na bailte in aice láimhe. Cuireadh na mílíste DPR agus gníomhaithe sa chathair faoi chois ar deireadh thiar. Díbríodh nó coinníodh polaiteoirí agus pearsanra slándála a bhí taobh leis an DPR. Dá bhrí sin thit an DPR i Mariupol. Mar a choimeád rialtas na hÚcráine Mariupol le forneart, le tacaíocht chriticiúil ón Iarthar, níor tháinig sé ar ais i gcroí na saoránach, áfach. Lean a bhformhór ag súil le dul isteach sa Rúis ar feadh ar a laghad dhá nó trí bliana eile, a deir mo chairde. Sa deireadh, bhí sásamh le trajectory forbartha na cathrach agus faitíos roimh ionchas cogaidh i réim ar Mariupolites, agus d’éirigh an fonn ar cheannasacht na Rúise i réim. Ní raibh deireadh leis an troid sa réigiún idir an dá linn, ar ndóigh. Mheas an Úcráin an chríoch a bhí á coinneáil ag an DPR le tacaíocht ríthábhachtach ón Rúis, lena n-áirítear cathair ilmhilliún duine Donetsk, mar a bhí áitithe, agus bhí an dearcadh céanna ag an DPR ar chríoch bhunchúige Donetsk a choinnigh an Úcráin, lena n-áirítear Mariupol. Ní raibh tinte soinneáin i seilbh. Choinnigh an fhuil ag sileadh.
Ar an oíche roimh an gceathrú lá fichead de mhí Feabhra, 2022, bhí na ceithre chéad míle duine de Mariupol ag iarraidh maireachtáil. Ní raibh foréigean feicthe ag an gcathair ó 2015. Tháinig rath ar a geilleagar. Go ginearálta, chuir saoránaigh in aghaidh saighdiúirí a bheith sa chathair, go háirithe trodaithe ó Chathlán Azov, atá anois mar chuid de Gharda Náisiúnta na hÚcráine. Bhí doicheall acu freisin ar rialtais is déanaí na hÚcráine as sraith srianta náisiúnta a achtú ar an Rúisis. Spreag an clár oibre polaitiúil seo fearg mhór sa chathair. Mar sin féin, rinne Mariupolites a gcuid casaoidí a chraoladh trí thacaíocht a thabhairt do pháirtithe atá ar son na Rúise i dtoghcháin, agus bhí an tromlach mór ag iarraidh fanacht mar chuid den Úcráin nó bhí siad sásta ar a laghad fanacht ina gcuid den Úcráin. Níor mhian leo go n-íocfaí a riocht, caitheamh na síochána. Ní raibh fonn orthu dul isteach sa Rúis a thuilleadh. Ach ní raibh an cheannaireacht na Rúise bodhraigh a iarraidh ar Mariupolites. Go luath ar maidin an 24 Feabhra thosaigh an t-airleacan ar Mariupol ó threoracha iolracha.
Bhí Fórsaí Armtha Chónaidhm na Rúise agus fo-Mhílíste an Phobail Donetsk timpeall ar an gcathair laistigh de choicís. Chuir an troid stop le gluaiseacht isteach agus amach as an gcathair agus rinne damáiste do línte cumhachta. Gearradh na cónaitheoirí a d'fhan as an domhan lasmuigh. Ba bhosca dubh é Mariupol go bunúsach. I dtuairim mo chairde, is é seo a leanas an chaoi ar fuiligh nó ar cailleadh na mílte, mar a briseadh dóchas na n-iliomad, cén fáth nach bhfuil Mariupol ina chathair inniu ná mar a bheadh corp.
Go hachomair, bhí lámhach i ngach áit, ó gach taobh, agus ní raibh an lámhach repent. Bhris saighdiúirí na Rúise agus an DPR ar sheasaimh “toimhdithe” san Úcráin. Spraeála siad go leor áiteanna ina bhféadfadh saighdiúirí Úcránach a bheith. Ní raibh sé d'aidhm ag an gcéad cheann go scrupallach ná “fíoraigh” gach sprioc - ní ar chor ar bith. Ar an láimh eile, ba ghnách le saighdiúirí Úcránach suíomhanna Rúiseacha agus DPR a bhaint amach ó na pointí amhairc ab fhearr: balcóiní ar na scéalta níos airde d’fhoirgnimh chónaithe, ar tháinig siad isteach gan chuireadh, gan chuireadh. Mar gheall ar an mbealach a rinneadh an chogaíocht i dtimpeallacht uirbeach a raibh daonra ann, tháinig bás agus scrios ollmhór, ach chuir an t-uafás sos ar cheachtar taobh. Lean gach ceann acu cúis “níos airde”.
Cogaíocht i Mariupol. Foinse íomhá.
Ansin tá ceist agonizing na haslonnaithe ó Mariupol. Níl a fhios ag mo chairde ar staon fórsaí na Rúise agus an DPR ó chonairí daonnúla idirbheartaithe a shárú, is é sin, níos nithiúla, nár chuir an dara ceann an tine ar shibhialtaigh a bhí ag teitheadh ón gcathair. Tá sé seo amhlaidh toisc nach ndearna mo chairde ná a gceangal go dtí an pointe sin é. Níor shroich Focal na gconairí an chuid is mó de chónaitheoirí na cathrach, meabhraíonn mo chairde. Seans gur ficsean a bhí sna conairí freisin. Ní fhaca mo chairde riamh na busanna aslonnaithe a d'fhógair méara Mariupol, a thug ar an domhan a chreidiúint ar feadh seachtaine gur fhan sé sa chathair, nuair a d'fhág sé i ndáiríre go gairid tar éis an 24 Feabhra. Rinne daoine iarracht imeacht i gcolúin a d’eagraigh siad iad féin ach d’iompaigh saighdiúirí Úcránach timpeall orthu ag seicphointí. Mar sin bhí na mílte cónaitheoirí, mo chairde agus a gciorcal san áireamh, gafa sa chathair faoi léigear gan uisce reatha, gás, leictreachas, bia go dtí gur ghabh saighdiúirí Rúiseacha nó DPR a gcomharsanachtaí agus ligeadh do shibhialtaigh imeacht.
BÁIS BÁS
Cinnim go bhfuil pointe ríthábhachtach le léirthuiscint. Ní chiallaíonn nádúr an chatha do Mariupol go bhfuil ceachtar den dá arm “iarbhírithe,” ná an tír nó an náisiún atá taobh thiar den arm sin. Ní hea, ghníomhaigh gach arm in ainm an tírghrá. Chuir gach tír agus náisiún ar dtús. Sa chiall seo, is féidir linne ar gach taobh leanúint ar aghaidh ag déanamh ár n-éachta ar ár “chosantóirí” agus ag caoineadh “ár gcuid féin,” ar mhuintir Mariupol. Tarlaíonn ár dtírghrá chun gach duine againn a shásamh ach amháin na “féin” seo againne, a d’iompaigh amach, de réir dealraimh, mar dhuine ar bith.
Theip ar ár dtírghrá ar mhuintir Mariupol mar chiallaigh sé go raibh tosaíocht ag cuspóirí míleata ar shaol na sibhialtach. Bhí ar fhórsaí armtha na Rúise agus an DPR dul i mbun Mariupol go práinneach chun an fhriotaíocht namhaid a dhíothú ansin agus cósta Azov a rialú go hiomlán ón gCrimé go Donbas. Bhí sé níos tábhachtaí an post a chríochnú go tapa agus go hiomlán ná sibhialtaigh a chosaint ar chostas níos mó taismeach i measc trúpaí i gcomhrac níos dlúithe agus níos leatromach. Thairis sin, bhí sé seo cogadh, agus i gcogadh faigheann daoine bás. Idir an dá linn, b'éigean d'fhórsaí armtha na hÚcráine a bhfrithsheasmhacht in Mariupol a fhadú chomh fada agus ab fhéidir chun fórsaí namhaid a shraonadh ó thuanna eile agus caillteanais chomh mór agus a d'fhéadfadh siad a chur ar an namhaid. Cé gur beag trócaire a léirigh an namhaid, b'fhearr le Mariupolites a choinneáil le haghaidh sciatha daonna ná gan sciatha ar bith. Is dócha gur chuir fórsaí na hÚcráine bac ar éilliú ón gcathair ar chúiseanna idé-eolaíocha, freisin, ós rud é gur thimpeallaigh an namhaid an chathair agus b’fhéidir go ndéanfadh sibhialtaigh tearmann i gcríoch an namhad, rud a d’fheicfí mar thréas. Bhí sé seo cogadh, ar aon nós. Faigheann daoine bás i gcogadh.
Ach, mar a leagann mo chairde béim orm, ba mhaith le muintir Mariupol gan bás a fháil. Ba mhaith leo an gcruachás a sheachaint ar fad. Deir mo chairde liom gurbh fhearr dóibh a gcairde a bheith beo seachas a bheith “saortha.” B’fhearr leo nach mbeadh leanaí dílleachta ná Mariupol tar éis an gradam “Cathair Laoch na hÚcráine” a fháil mar aitheantas ar “laochra” a muintire. Is cinnte go mb’fhearr leis na leanaí inniu tuismitheoirí ná laochra a bheith acu as aon tír. Ach ní dhéanann siad toisc nach mbeadh sé chun leas ceachtar náisiún cogaíochta.
Ag léamh an phíosa seo, b’fhéidir go mbraitheann saoránaigh na hÚcráine, nó tíortha a thug tacaíocht mhíleata nó pholaitiúil don Úcráin, agus do shaoránaigh na Rúise, lena n-áirítear saoránaigh an DPR a corpraíodh ó shin, go bhfuil díomá orthu faoin smaoineamh go bhfuil aon rud níos mó ná freagracht íosta ar ár taobh féin as an uafás i Mariupol, cibé “ár taobh” d’fhéadfadh a bheith. Níl sa rud atá luaite agam ach an tús, ar ndóigh; d'inis mo chairde dom tuilleadh éagóra i gcoinne mhuintir Mariupol a rinne ceachtar den dá thaobh, ach níor chuir mé síos ar na heachtraí níos uafásacha seo toisc nach raibh siad lárnach sa scéal iomlán—ach amháin, go nádúrtha, do na híospartaigh ar scriosadh a saolta. Tá súil agam go mbeidh aiféala orainn go fóill a raibh an t-ádh orainn a bheith ar an taobh amuigh.
Tagann an díomá ba chóir dúinn a mhothú ó iarmhairt loighciúil na freagrachta “neamh-íosta”, nó, níos dírí, ciontacht. Ar lámh amháin, dá mbeadh níos mó amhrais ag saoránaigh na Rúise inár measc faoinár gcuid toimhdí, bheadh a fhios againn nach raibh aisling ag Mariupolites faoi "shaoirse" agus nach nglacfadh siad go deo leis an dearcadh seo ar ghníomhaíocht mhíleata chomh fada agus a mhaireann siad. Ba mhaith linn a thuiscint freisin, a luaithe a thosaigh an “shaoirse”, gur “shaor” ár trúpaí iad, ní hamháin ó údarás na hÚcráine, ach óna dtithe, óna gcaidreamh, agus sa deireadh, i go leor cásanna, as a bheith ann. an domhain seo. Ar an láimh eile, dá mbeadh níos mó ceistiúcháin déanta ag saoránaigh na hÚcráine agus an Iarthair inár measc ar ár gcuid toimhdí féin, bheadh a fhios againn nach Rúis, ar a laghad nach Rúis amháin, cosc ar Mariupolites iad féin a shábháil ón troid. Sa deireadh, i gceachtar den dá chás, bheadh níos mó Mariúpolites beo inniu.
Níl siad, áfach, mar ní cheistigh an chuid is mó againn ár gcuid claontachtaí riamh, ní fiú ar feadh nóiméad. Ach cén fáth nach bhfuil? Cén fáth ar theip orainn a thabhairt faoi deara agus ár taobh i mbun gníomhartha cruálachta oibiachtúla? Cén fáth a raibh muid chomh sciobtha sin - b'fhéidir ró-ghasta - le tabhairt faoi deara nuair a chuir an namhaid an fhulaingt, ach nuair a rinne ár gcomhghleacaithe an rud céanna ní fhacamar aon rud?
IS Péine í an fhírinne
Ní fheicimid go deo ár machnamh féin san fhuil mar go bhfuil ár bhfís doiléir ag pian. Tá sé ann ón tús. Mhothaigh muid go léir, sa chéad nóiméad suaite sin, ionsaí ar ár bhféiniúlacht, ar ár ngaolta, ar ár dteach. Thosaigh muid a ghortú. Ach ghortaímid as a chéile mar gheall ar ghortú againn le haghaidh féiniúlachtaí éagsúla, gaolta éagsúla, agus tithe éagsúla, nó mar sin cheap muid. Mhothaigh muid an bhagairt óna chéile mar, ar an drochuair, tá eagla ar nádúr an duine “an duine eile.” Tá nádúr an duine freisin chun dul ar shiúl ón "an taobh eile." Chuireamar deireadh lenár gcumarsáid go cinnte, ní go raibh sí an-láidir ar dtús. Tháinig muid chun a chreidiúint go bhfuil muid inár n-aonar mar gheall ar "an duine eile" chaill sé a aghaidh daonna. Chaill sé a Chonaic féin, a mhoráltacht, dlisteanacht a riachtanas, agus, ar deireadh, an ceart chun na beatha. Mar de réir mar a tháinig an foréigean chun cinn, ghlac “an ceann eile” aghaidh “an namhaid.” Chuir pian an truicear tosaigh agus ansin pian an fhoréigin faoi ghlas sinn agus “an namhaid” i saolta óna chéile.
Tharla deighilt fhisiciúil, cinnte. Faoi dheireadh an tsamhraidh 2014, bhí túslíne fola-soaked le feiceáil i gCúige Donetsk a scar Donetsk ó Mariupol, agus Kyiv. Bhí na cathracha seo i lámha na “taobhanna” urchomhaireacha agus bhí sé deacair agus b’fhéidir contúirteach an líne teagmhála a thrasnú. Stop daoine den chuid is mó ag idirghníomhú leo agus ní fhaca siad na daoine a raibh cónaí orthu thar an líne fiú.
Ach bhí an deighilt mharfach síceolaíoch, mar tháinig daoine ar gach taobh chun tuiscint a fháil ar an gcathair trasna tosaigh i gCúige Donetsk, cibé acu Donetsk nó Mariupol, a bheith “áitithe” agus chreid siad go raibh a “shaoirse” ina chúis ar fiú bás a fháil di, cúis. fiú a mharú le haghaidh. Is léir nach raibh siad comhoiriúnach, laghdaigh na radharcanna domhanda nua seo a bhí coinnithe go bríomhar le chéile na cathracha agus a gcónaitheoirí chuig cuspóirí éifeachtacha “saoirse”. Chaill Donetsk, Mariupol, agus cathracha eile sa réigiún an ceart chun síochána. Chaill a gcónaitheoirí an ceart chun na beatha. Agus, mar atá feicthe againn go tragóideach, ní hamháin iad. Chun ritheann an deighilt síceolaíoch idir Kyiv agus Sevastopol sa Crimea, freisin. Ritheann sé idir Kharkiv agus Belgorod. Sea, ritheann sé fiú idir Moscó ar thaobh amháin, agus an Bhruiséil agus Washington ar an taobh eile. Léiríonn Donetsk, Mariupol, Kharkiv, agus na cathracha eile atá truaillithe cheana féin ag cogadh an scrios i bhfad níos iomláine atá ag fanacht gan dabht ar an gcuid eile againn, má táimid ag súil leis nó nach bhfuil, ach amháin má táimid níos faide ná ár radharcanna domhanda freasúla i súile a chéile.
Roinneadh réigiún Donetsk, agus na codanna éagsúla “áitithe” ag taobh amháin nó taobh eile. Léann an téacs, "Glaoigh cuid acu, 'Seo ár dtír!' Ghlaodh daoine eile, 'Ní hea, is linne é!' Dúirt an talamh, "Is leatsa go léir ...'" Foinse íomhá.
Ach, ní dhéanaimid. Ní thagann ár súil le chéile. Fanaimid faoi ghlas ó chéile i saol bréagach na neamhchiontachta agus an cheartais. Agus tá ballaí na bpríosún seo tiubh.
Nuair a chuirtear olc ar ár taobh, is é an chéad imoibriú atá againn ná an tuairisc a dhíbhe mar rud bréagach. Tá sé seo fíor fiú má léiríonn loighic fuar míleata freagracht ár taobh féin, fiú má dhéanann cuntais fhinnéithe súl an rud céanna, fiú má bhíonn go leor cuntas den sórt sin ar eachtraí comhchosúla le linn tréimhse fada an chogaidh, rud a neartaíonn an dóchúlacht go mbeidh an téama uileghabhálach ar a laghad ann. Ar ndóigh, tá deighilt iomlán an spáis faisnéise againn mar thoradh ar na meáin chumarsáide agus na meáin shóisialta atá claonta go huilíoch agus iad ilroinnte ina seomraí macalla. Déanann an balla mór dofheicthe seo a roinneann an spás faisnéise teistiméireachtaí a thagann salach ar ár gclaontacht agus a sháraíonn “teistiméireachtaí” contrártha sceabhach nó atá go soiléir bréagach ar na cionta a rinne ár taobh féin go fírinneach.
Ach is rud is scriosta ná fiú má shroicheann a leithéid d’fhianaise “neamhfhabhrach” sinn ar bhealach éigin, agus fiú má chuirimid ár mbonn tuisceana idé-eolaíoch ar bhua foirfe ár taobh ar fionraí ar bhealach éigin, ní iompaímid ar aithrí. Ní hea, ina ionad sin déanaimid corpáin a chomhaireamh. Déanaimid comhaireamh cé mhéad “a gcuid” a fuair bás i gcomparáid le cé mhéad “leanna”. Má bhíonn na huimhreacha “ár” níos airde, ní hionann “a” marbh. Má tharlaíonn sé go bhfuil ár n-uimhreacha “ár” níos ísle, ansin aimsímid beart éigin eile chun “teacht amach romhainn,” b’fhéidir an fad le blianta ár gcruachás. I ndeireadh na dála, "a" marbh is cuma. Deirimid, "Ach féach ar a bhfuil déanta acu orainn!" Dá bhrí sin níl a n-ádh" uafásach i ndáiríre, "go hoibiachtúil." Go deimhin, tá sé i ndáiríre rud ar bith. B’fhéidir, más rud ar bith, go bhfuil sé tuillte.
Táimid cinnte, áfach, nach bhfuil muid féin tuillte ag fulaingt. Tá an ceart againn, ar ndóigh! Ach go páirteach, mar is í an fhírinne nach bhfuil aon duine tuillte ag fulaingt. D'fhéadfadh sé a bheith chomh pianmhar leis an réaltacht atá againn faoi láthair a admháil go n-airíonn sé ar dtús, ach is í an fhírinne ná nach bhfuil fulaingt an taobh eile tuillte níos mó ná ár gcuid féin. Is í an fhírinne ná nach bhfuil leanaí ar an dá thaobh “tuillte” taithí a fháil ar chogadh agus bás a fháil. Is í an fhírinne, áfach, ar an dá thaobh leanaí a fuair bás agus táimid ag fulaingt gan teorainn.
Is í an fhírinne, i ndeireadh na dála, má sháraítear lenár bpian féin, go ndéanaimid neamhaird ar an bpian a chuireann muid ar an taobh eile, agus uaireanta go díreach chuig “ár bpian féin”. Aistrímid ár súile agus dúnaimid ár gcroí agus muid ag leanúint orainn ag marú a chéile, ár bpáistí san áireamh. Déanaimid neamhaird, leithscéal, nó bainimid taitneamh as an ainnise a chaithimid.
Mar sin táimid ag dul ar ag fáil bháis. Sea, cé go mb’fhéidir nach mbeadh an fhírinne ar eolas againn, ní spárálann an fhírinne sinn. Is ábhar ar bith é nach bhfeicimid an fhírinne dá bhfuil ann, go bhfuil “fios” eile againn ina ionad sin, go seasaimid go léir ar ár neamhchiontacht. Cibé an bhfeicimid an fhuil ar ár lámha nó nach bhfeicimid, tá sé ann, agus leanfaimid ag fulaingt na n-iarmhairtí toisc go bhfuil aghaidh uafásach ag an bhfírinne freisin. Is é an aghaidh seo bíseach buile an fhoréigin a leanfaidh ar aghaidh ag cur cosán scriosta ar aghaidh, ag sníomh go feargach agus go fiáin, go dtí go dúisímid faoi dheireadh nó nach mbeidh aon duine fágtha. Is é bís seo an fhoréigin toradh an phian a d'fhulaing muid, síol an phian a fhulaingfimid ina dhiaidh sin. Más é pian anam an chogaidh, is é an bís seo a chorp crua, is mó damáiste agus níos cruálach le gach lá.
Cruthaíonn an foréigean neamhrialaithe ciontuithe ar gach taobh nach bhfuil ach cómhaireachtáil dodhéanta. Fásann gach taobh níos cinnte go bhfuil an taobh eile ina bhagairt dhosháraithe ar a shlándáil. Eagla i réim. Níltear ag súil le réasúntacht an taobh eile, mar sin socraíonn gach taobh gurb é an t-aon réiteach atá ann ná an bhagairt a shárú, an namhaid a dhíbirt go hiomlán. Seo í an loighic a bhaineann le hinchinne dhíspeagtha an chogaidh, í sclábhaithe don chorp ach é a dhéanamh níos éadóchasach.
Agus tá bís an fhoréigin éadóchasach go deimhin. Chuir sé dramhaíl ar Mariupol i gceann de na rudaí is measa fós. Seachas scála an chaillteanais, is díol suntais an cás seo go bhfuil freagracht dhothuigthe ar an dá thaobh. Níl sé seo chomh soiléir sin i sceallóga Donetsk nó Kharkiv, mar shampla, nuair a bhuaileann arm na hÚcráine nó na Rúise, faoi seach, an chathair faoi seach, ach go gceadaítear do shibhialtaigh aslonnú isteach sa chúl (ní hé nach bhfuil na cásanna seo chomh olc) . Ní fheicim aon bhua sa bhreithiúnas a dhéanamh ar cén taobh atá “is féidir a bheith ciontach” maidir le cinniúint Mariupol; go bunúsach, bhí an rogha ag gach ceann acu saol Mariupolite a shábháil, agus roghnaigh gach duine a mhalairt. Ní mór an fhíric seo a thuiscint, mar nochtann sé miotas na cogaíochta “neamhchiontach” agus an bás “dosheachanta” atá mar aer tocsaineach ach meisciúil ár saol bréagach.
Tá an fhírinne curtha os comhair ár súl. Tá na teistiméireachtaí ó na mílte marthanóirí amuigh faoin aer. Tá sé ar fad ann. Ach ní dhearnamar ach cuid den fhírinne a lorg, a chreid, agus a bhrón mar go ndéanfadh an chuid eile, ar bhealach amháin nó ar bhealach eile, “an namhaid a chosaint.” Go deimhin, dar liom, chaitheamar go léir mar “namhaid” fiú tromlach na Mariúpolait mar gheall ar a dtoil le fuiliú agus bás a fháil ar son ár mímhoilliúlachta in ifreann dár ndéanamh féin. Sin an fáth nach bhfuil, níl an ceart ag aon duine againn muintir Mariupol a ghlaoch “ár gcuid féin.” Tá brón orm, go fírinneach, ach ní dhéanaimid.
SEACHADADH FÍRINN
Chun deireadh a chur lenár n-aimhleas agus ár n-aimhleas ar shaol an duine, chun bís an fhoréigin a ghabháil, chun sinn féin a sheachadadh ar an bhfírinne, impím orainn caitheamh lena chéile arís ní mar “namhaid,” ach mar na daoine ina bhfuilimid. Aistríonn an pian i gcroílár an chogaidh isteach an eagla agus distrust ag a lár nerve toisc go ndiúltaíonn muid cumarsáid a dhéanamh, comhoibriú, comhbhrón, trócaire a thaispeáint dá chéile. Má scriosaimid na sraitheanna den idé-eolaíocht, feicfimid gur cinneadh é an diúltú seo go deimhin. Chomh fada agus a roghnaíonn muid diúltú dá chéile, roghnaímid cogadh. Ach níl cogadh agus ní bheidh sé dosheachanta go deo.
Sea, táimid go domhain, tá a fhios agam. Táimid i nightmarishly domhain, ach is cuma cé chomh domhain a rachaimid, ní bheidh athrú ar an croílár an chogaidh. Ina ionad sin, beidh sé níos tábhachtaí fós go n-athróimid, go nglacfaimid lena chéile mar dhaoine nach bhfuil chomh lag agus leochaileach ná muid féin. Beidh sé i gcónaí níos práinní go n-aisghabhfaimid ár gcreideamh as a chéile, sa dá thaobh, le chéile. Ní dhéanfaidh ach meon macánta sinn go léir a tharrtháil ón ifreann seo. Mhúin an cogadh go mairimid le chéile nó go bhfaighimid bás le chéile, tar éis an tsaoil.
Lig dúinn tús a chur le cumarsáid a dhéanamh lena chéile. Lig do gach duine againn labhairt le duine ón taobh eile. Seans go bhfuil an chuma ar an scéal nach bhfuil aon rud fágtha le labhairt faoi tar éis an bháis ar fad. Tá sé sin mícheart. Lig dúinn labhairt faoin saol ar fad. Labhraímis fúinn féin, labhróimis faoi na leanaí atá fós beo inár gcathracha, labhraímis ar ár gcomhghleacaithe in éide a fhanann ar an talamh seo, go ceann tamaill, ach a shiúlann gach lá in aice le gleann an bháis. Cé mhéad duine eile a chaithfidh bás a fháil go dtí go dtosóimid ar ár mbeatha a chomhaireamh leis an gcúram céanna agus atá ár mairbh?
Admhaím nach bhfuilim ag súil le mórán comhbhrón anois do na smaointe a chuir mé in iúl. Nílim ag súil le mórán tuisceana. Iarraim go humhal orainn go léir ár gcroíthe a ghlanadh d'ainneoin agus foghlaim ó dhaoine eile nach bhfuil an cogadh, ina chroílár, ina olc ar aon duine nó ar an taobh, ach pian amháin, pian a éiríonn níos mó pian, agus níos mó, agus níos mó i dtimpiste. forbairt imeachtaí a mheallann gach duine. Ní hé seo, ba chóir dom a shoiléiriú, neamhaird a dhéanamh orthu siúd a bhaineann tairbhe as pian daoine eile; Bíonn claonadh ag bradacha den sórt sin reins na cumhachta a choinneáil ar gach taobh agus gan a shéanadh go mbíonn tionchar acu sa tragóid, ach ar deireadh thiar is faille a bhíonn siad, mar a déarfá, seachas na príomhdhaoine. Is iad na cinn dheireanacha sinne a mhair go hionraic, nó ar mhaith leo smaoineamh amhlaidh.
Óir níor ghéilleamar d'fhírinne an chogaidh, an fhírinne iomlán, pianmhar, ach iarraim go ndéanfaimis é. Iarraim orainn sinn féin a ghéilleadh don fhírinne seachas filleadh ar chruachás, bród agus seachrán. Creidim ionainn. Creidim go mór gur féidir linn ár n-instincts cruálach a shárú. Creidim gur féidir linn a thuiscint go bhfuil an fhírinne thar na tíre. Déanta na fírinne, fad a sheachainimid an fhírinne, scriosaimid ár dtíortha. Guím go bhfeicfimid. Guím go bhfeicfimid an fhírinne agus go saorfaimid sinn féin ó chuing uafásach an chogaidh!
Я прошу прочитать это эссе до конца agus с открытым сердцем. Если прочитать только часть или с закрытым сердцем, то смысл эссе вас минует. Prinesло боль писать это произведение, agus an prionsa agus an prionsa. Однако я считаю, что представленное свидетельство и уроки, которые оно нам внушает, должны бытытытые. Боль от чтения, надеюсь, созиждет ясность и в итоге, возможно даже намного позже, пренбиьет.
«Istina сdeлает ас свободными.» Eoin 8:32
Те смертельные вещи, которых не видим
RÉAMHRÁ
Когда дорогие тебе люди живут agus сражаются по обе стороны фронта, война приобретает особеныкер хонта. Ní raibh aon ghá le próifiolacsas, оборонительной agus священной. Ar an bpósadh. Ты читаешь между строк, слушаешь между лозунгами, смотришь между водруженными флагами. Ты повсюду ощущаешь утрату. Ní féidir leat a fháil, ní gá duit a bheith sásta. Иногда ты чувствуешь гнев, но ненадолго. В основном ты испытываешь боль. Ты испытываешь такую глубокую, неизбывную боль, которая тянет тебя на дно земли. Твои близкие с обеих сторон часто относятся к тебе с подозрением или даже обвиняют тебя в том, ach» Ты чувствуешь, что ты в ловушке, что ты на ничейной земле, отчаяно уворачиваешлься реко по правления, но все же подрываешься на мине, которой ты не можешь избежать, мине, которая скомпании сти твоих близких по отношению к тебе, а agus an druga nua. И в этом пылающем аду понимаешь войну. Война — это не тирания и не героизм, не вее кровоточащей сущности, не для тебя. Война — это травма. Война — это боль от начала до конца. Это много разных слоев боли. Is breá liom.
Беспокойство о людях с обеих storон меняет твой взгляд на события. Когда твои близкие стоят по разные стороны баррикад, чтобы защитить свои города agus села от нелиы рандиозные объяснения войны становятся менее значимыми. Própaganda agus откровенная ложь с обеих сторон terяют свое влияние. Вместо того, чтобы рассматривать осаду или нападение как часть какой-то великой истории, ты викиы ибиь е они есть. Ты видишь сmerть и разрушение. Tá tú ag súil le spíonÚn na Nollag. Priucrasheniy glan. Смотришь на развалины, на торопливо вырытые братские могилы, на выживших, огорченных утратеыыых , и не пытаешься увидеть тот или иной смысл. Нет смысла, есть одна боль. Tá tú ag fanacht le haghaidh прославить или приуменьшить ничего из этого несчастья. Smoothrishь agus жалеешь. Ní gá duit a rá, ní gá duit a rá, ní gá duit a bheith sásta, níl aon ghá leis geimhle. Ты ничего не пытаешься доказать. Ты стремишься только обнаружить иstinу. Faigh an scéal.
Заполнение братской могилы в мариуполе i Márta 2022. Grianghraf Iostanbúl.
Истина — это не набор фактов. Ní féidir liom a fháil ach amháin le haghaidh saor in aisce agus gan chlárú. Это необъятный горизонт эмоций, переживаний, боли. Иstina не может «prinадлежать» какому-то одному человеку или стороне. Она, да, живет в каждом из нас, но только отчасти. Истина больше нас, она выше нас, agus мы можем познать ее, только познав друг друга. Мы не поймем ее иначе. Если мы думаем, что поймем agus так, мы только обманываем себя. Мы не можем достичь истины сами. Однако если мы послушаем друг друга, я верю, что сможем ее достичь. Более того, я верю, что в истине мы сможем вместе найти тот долгожданный мир. Ní féidir liom a rá, nó a fháil, nó post.
Ради приближения всех нас кистине, как я ее понял, и желаю рассмотреть случай Мариуполя. Тысячи его мирных жителей погибли, еще сотни тысяч уехали, в том числе и мои друзья. Eta недавно процветающая agus krasiвая gavanь Азовского моря сейцас лежит в руинах. В первые недели битвы за город 2022 года, когда мои друзья оказались застрявшими тамсвези там бези жил в тени неуверенности, были ли они живы. Чисто благодаря везению, они выжили.
Ní féidir a rá go bhfuil tú i do shaol agus do shaolré. Я никогда не смог бы этого сделать в одной статье или книге. Tá sé, agus ní gá duit a fháil. Я з з з х х ы ы ы ы ы ы ы ы ы Я полагаю, что их трезвый взгляд заслуживает того, чтобы его осветили. Более того, я сильно подозреваю, что такого рода взгляд гораздо более распространен, чем казребече распространен m reportaжам о Мариуполе СМИ. В то же время, рассказ моих друзей опровергает господствующие в сей день манихейские илмизиа т истинную природу этой войны — боль, разобщенность agus возрастающее насилие.
Чтобы написать об этой катастрофе, о трагедии Мариуполя, непременно следует взять на себя весомомьеть. Особенно мне, как постороннему. Is féidir leis an tachrán a fháil. Я ощущаю весомость истины, и она движет мной.
Deireadh Fómhair 5 ag fanacht leis an 2022 Lúnasa XNUMX. Война тягостно продолжается. Cartúin iostanbúl.
МАРИУПОЛЬ
Tragediya ar an oíche ar fad 2014. Согласно рассказам моих друзей, большинство мариупольцев, как agus большая часть жителекаи жителекаи и встревожены киевским Евромайданом, популярно воспринятым как государственный переворот, а такжеЈиЈеприда ana nuabheirthe. Причин тревоги было несколько, в том числе кровопролитное завершение Евромайдана и враждебное осума со стороны некоторых митингующих agus политиков, которым достались институты власти. Следовательно, в Мариуполе возникли антимайдановские демонстрации, изначально по инициативе бежниыыьно й. Девятое мая было самым бурным. Dénь, к сожалению, закончился кровопролитием agus пламенем.
Ход событий оспаривается, конечно. Очень грубо говоря, согласно нарративу, распространенному среди большей части местных жителей, антелей антисипадисипания активисты заняли здание городского управления милиции при содействии этой же милиции. Правительство в Киеве отправило войска, чтобы вернуть контроль над зданием. На помощь вызвались бойцы недавно образовавшегося батальона «Азов», на знаках разлипчеси craein, tásc agus нацистская символика. результате столкновения погибло несколько мариупольских милиционеров, мирных жителей ихех милиционера pola rannaigh. Занятое здание сгорело после сильного обстрела со стороны украинских структур. Тем не менее, украинские силы покинули город после всего. Через два дня, 11 мая, сепаратистские активисты организовали в Мариуполе ряд избирательных учельных учеледиприя о будущем Донецкой области. Согласно рассказам моих друзей, agus официальным итогам, большинство мариупольцев приняльцев приняльевичели шинство участвовавших проголосовало утвердительно по единственному вопросу — «Поддерживаете ли Высному вопросу — «Подедеживаете ли Высному просу sti Донецкой Народной Республики?» Storonniki takogo решения большей ольью ожидали, что Донецкая Народная польшей ожидали, Донецкая Донецкая республика восидаи рации путем второго референдума, который состоится в течение нескольких месяцев.
Бойцы батальона «Азов». Символ в середине — это зеркальное отражение нацистского вольфсангеля, а солнечное колесо на фолане — йнолено ца», который являлся символом нацистского СС. Grianghraf Iostanbúl.
Горящее здание городского управления милиции ar an margadh ar 9 Bealtaine 2014 ag dul. Grianghraf Iostanbúl.
Márta 11 ag deireadh na bliana 2014 Bealtaine XNUMX. Grianghraf Iostanbúl.
Такой референдум впоследствии так agus не был проведён, даже в тех частях региона, которые остаплись. В Мариуполе второму референдуму все же помешало возвращение украинских сил в июне. Завязались более ожесточенные уличные бои, однако Мариуполь избежал артиллерийскихлекериы blyzлежащих Gorodov. Ополченцы и активисты ДНР i Мариуполе sa конечном итоге были подавлены. Политики и силовики, перешедшие на сторону ДНР, были уволены или задержаны. Takim obrazom palala ДНР i мариуполе. ordaigh an údarás an mhuirearú le haghaidh an tsóiteáin ús na húcráine an t-aistriúchán na na bhflaitheas. bolьшинство продолжало надеяться на присоединение кольшинство продолжало надеяться на присоединение коссии еще как минимум два-три года, утвержодаиьмще. В конце концов, удовлетворенность развитием города и страх войны возобладали над мариупольцамие, астрах войны возобладали над мариупольцамие, исполььцамиели agus úgaslo. Бои в регионе тем временем, конечно, не прекращались. Úcráin an Úcráin, an Úcráin, an Úcráin ированной, в то время как ДНР придерживалась той же позиции по територии Донетчины, оставальсе оставиции Mairiópol. Peremiriya gan a bheith sásta. Íoslódáil an t-amhrán Krovy продолжала.
Margadh 24 Feabhra 2022 goda все четыреста тысяч фариупольцев hотели жить. В городе не было боев с 2015 года. Meicniúil eckonomika процветала. Máriupolьцы in общем возражали присутствию in городе солдат, особенно бойцов батальона «Азон» рованного в состав Национальной гвардии Украины. Горожане также возмущались последними правительствами Украины из-за ряда национальныхенниь scogo языка. Эта политика вызывала большой гнев i Мариуполе. Мариупольцы выражали свое недовольство тем, что поддерживали проссийские партии на выборах. Подавляющее большинство желало или хотя-бы не возражало оставаться в составе Украины. Оно нело переворота своего благополучного состояния, переворота мира. Ní gá duit a bheith sásta leis an Rúis. Odнаko ROSсийское руководство не утрудило себя опросом marиупольцев. Ráno útrom 24 fevраля началось наступление и мариуполь снескольких направлений.
В течение двух недель Вооруженные силы Российской Федерации вместе сподчиняющейся имилий goroid sa chol. Боевые действия сделали въезд agus выезд из города невозможными и повредили систему электросеняб. Оставшиеся жители оказались отрезаны от внешнего mira. Мариуполь, по сути, стал черным ящиком. В понимании моих друзей, вот как увечились или погибли десятки тысяч, как были разбиты на очему сегодня Мариуполь не столько город, сколько труп.
Вкратце — стреляли везде, с каждой стороны, agus стрельба не стихала. Военные России и ДНР обстреливали «предполагаемые» украинские позиции. Они накрывали многие точки, где могли находиться украинские военные. Первые не прицеливались тщательно и не «проверяли» каждую цель, ничего подобного. С другой стороны, украинские военные, как правило, наносили удары по противнику с позиций, с которыые всконыы хних балконов жилых домов, куда они заходили, мягко говоря, без приглашения. Такой образ ведения боевых действия в густонаселенной городской среде привел к немыслимым мгибелими oshmar nе obеskuraжil ни одну agus сторон. Каждая сторона преследовала «высшую» цель.
Боевые действия в Мариуполе. Grianghraf Iostanbúl.
Стоит еще мучительный вопрос эвакуаций из Мариуполя. Мои друзья не знают, нарушали ли силы России и ДНР согласованные гуманитарные коридоры, ьто елые согласованные гуманитарные коридоры, то ентеы и ьтеы елые согласованные ли эти силы огонь по мирным жителям, бегущим из города. Это потому, что ни друзья мои, ни их знакомые не добрались до этого этапа. Вести о коридорах не доходили до большинства жителей города, вспоминают мои друзья. Коридоры для них могли также быть fikцией. Мои друзья никогда не увидели эвакуационных автобусов, о которых объявлял мэр Мариупомели итворялся миру, что он оставался в городе, хотя на самом деле он уехал вскоре после 24 февраля. mairnéalach пытались выезжать колоннами, сами организовывали, но их разворачиконичевали staх. Таким образом, десятки тысяч жителей, в том числе мои друзья их окружение, оказалиьеььььььььььььь оказалиьео воды, газа, электричества, еды пока военные России или ДНР не взяли их кварталы и выпустилили.
ЛЮБИМЫ ДО СМЕРТИ
Мне кажется, что есть важный момент, который нужно понять. Дарактер битвы за Мариуполь не означает, что та или иная армия по своей сути «порочна», равнио кастия я за этой armией. Mar sin féin, beidh an t-arm agus an bás ag an bpaitíos. Каждая ставила «интересы» государства и нации на первое место. В этом смысле, мы, люди с каждой стороны, вполне можем продолжать восхвалять подвигипи « ть потерю «своих», то есть мариупольцев. Наш патриотизм всех нас удовлетворяет, получается, кроме этих самых «своих», которые, викосимо.
Наш патриотизм подставил мариупольцев, потому что благодаря ему военные цели возобладали надижиан. Войска Мариуполь и ДНР должны были срочно взять Мариуполь, чтобы ликвидировать там сропротиь pór controlь на побережьем Азовского моря от Крыма до Донбасса. Было важнее справиться с задачей быстро и полностью , чем беречь мирных жителей жителей зетьелей сьььььььььььььььььььььььелей жителей жителей жителей зетьелей ди военных в перестрелках более выборочных, зато на меньшем расстоянии. Во всяком случае, шла война, а на войне люди гибнут. Тем временем войска Украины должны были как можно дольше затянуть сопротивление должны были как можно дольше затянуть сопротивление в мариуполе, биуполе prótivnika с drugих направлений agus нанести противнику как можно более значительные потери. Несмотря на то, что противник мало проявлял пощады, удерживать мариупольцев в качестве живыыты живыыыь льнее, чем вообще не иметь щитов. Ukrainskие военные не давали людям покидать город вероятно agus по идеологическим причинам. prótivnik окружал город agus было вполне возможно, что мирные жители останутся на подконтрольнотилипилири ут дальше, так или иначе не возвращаясь на родину в тяжелый для нее час, что считалосьпеси ными предательством. В любом случае, шла война. Is féidir liom a rá go raibh maith agat.
Ná, как подчеркивают мои друзья, мариупольцы не хотели бы погибнуть. Они хотели бы вообще избежать всего этого испытания. Мои друзья мне говорят, что они предпочли бы, чтобы их друзья остались живы, нежелибичи «. Они предпочли бы, чтобы дети не остались сиротами, присвоению Мариуполю звания «Города-геройьевода-компания а» его жителей. Осиротевшие дети почти наверняка предпочли бы иметь родителей, а не героев какой-либо страны. Однако у них родителей нет, потому что такое не было в интересах ни одной из воюющиѹ наций.
Читая это эссе, возможно, граждане Украины, или стран, подерживающих Украину военном илимоничи ждане России, в том числе жители уже присоединенной ДНР, испытывают тревогу при жители уже присоединенной ДНР, испытывают тревогу при мысли о шена nесет большую, чем минимальную, ответственность за ужас, происшедший в Мариуполе — кем бы та «наша сторона» ни была. Все то, что я упомянул, это, конечно, только начало. Мои друзья мне рассказали о других преступлениях против мариупольцев той и другой стороны, неьой поныа ти еще более жуткие случаи, так как для хода событий в целом они не имели центральнокене, центральнокени, центральнокени для жертв, чьи судьбы были сломаны . Я правда надеюсь, что мы, которым посчастливилось оказаться вовне, все еще способны жалетьым.
Тревога, которую мы должны испытывать, исходит из логического следствия «неминимальнойе, исходит из логического следствия «неминимальной» более точными словами — вины. С одной стороны, если бы те из нас, кто является гражданами России, относились более скептичиче скептиы мо ситуации, то мы бы поняли, что мариупольцы не мечтали об «освобождении» agus никогда в жибипи ву за город, пока они живы. Мы бы также поняли, как только началось «освобождение», что по ходу дела наши войска «освоби Мы по ходу дела наши войска «освоби» т украинской власти, но и от их домов, от их близких и, в конечном счете, во многих случаях, опих ar an saol. С другой стороны, если бы те из нас, кто является гражданами Украины или стран Запада, больминише на польданише обственные предположения, то мы бы поняли, что не Россия, по крайней мере не Россия одна, меьсия мешапия от bó. В конце концов, при любом из этих сценариев сегодня больше мариупольцев оставалось биы в больше мариупольцев оставалось биы в больше.
Однако их уже нет, потому что мы ни разу не подвергли сомнению свои предубеждения. А почему нет? Почему мы не замечали, как с нашей стороны совершались акты объективной жестокости? Почему мы так легко, может быть, слишком легко, замечали, когда враг причинял страдания, слишком легко, замечали, когда враг причинял страдания, agus когда делали то же самое, мы ничего не видели?
ИСТИНА ЭТО БОЛЬ
Мы никогда не видим собственного отражения в крови, потому что наше зрение затуманено болью. Tá tú ag súil leis. В тот первоначальный момент смятения мы все почувствовали посягательство на нашу идентичность, на посягательство на нашу идентичность, на ишин om. Nár mhaith leat. Но больно нам стало порознь, потому что мы болели за разные идентичности, разных близе и разных близа прайней мере, нам так казалось. Мы почувствовали, что угроза исходила друг от друга, потому что, кожалению, природа человекатьыка природа человекатьа «drugogo». priroda человека также agus предполагает отворачиваться от «drugogogo». Мы роковым образом прекратили наши контакты друг сругом, не то чтобы они были особено тесниы. Мы пришли к убеждению, что мы одни, ведь «другой» лишился своего человеческого облика. «Dругой» in нашем видении лишился собственного сознания, собственной нравственности, правомерности собственныности ц, права на жизнь. Ибо по мере того, как разворачивалось насилие, «dругой» безвозвратно приобрел облик «врага». Боль от первоначального триггера, а затем боль от насилия заперла нас и «врага» in отдельных мирах.
Произошло физическое разделение, безусловно. Концу лета 2014-to godа sa фонецкой области появилась пропитанная кровью линия фонта, отделякония agus Cíobhaigh. Эти города оказались sa руках противоположных «сторон». Пересекать линию соприкосновения было трудно и, возможно, опасно. Лиди в основном перестали иметь дело с теми, кто жил за чертой, agus даже когда-либо их видеть.
Однако смертельное разделение было психологическим, ибо люди обеих сторон пришли понимание фронта в регионе, будь то Донецк или Мариуполь — «оккупирован», agus убедились, что «освобождение, что «освобождение, что освобождение» ое стоит умереть , дело, за которое стоит убить. Явно несовместимы, эти новые мировоззрения, которых яро придерживались, вместе низвели горокелижо и жодели ю фактических объектов «освобождения». Doneцк, Мариуполь agus dругие города региона лишились права на мир. Is breá liom leat a bheith sásta leis an nGearmáin. Более того, не только они, как мы увидели, к большому сожалению. Ведь психологическая пропасть проходит agus между Киевом agus Севастополем. Она проходит между Харьковом agus Белгородом. Да, она даже проходит между Москвой с одной стороны и Брюсселем и Вашингтоном с другой. Донецк, Мариуполь, Харьков и другие города, уже оскверненные войной, предвещают гораздопо, орое неизбежно ожидает всех остальных нас, ожидаем мы этого или нет, если не посмотримимихи irovoззreniyami drug drugu i glaza.
Донетчина поделилась и разделенные территории стали «окупированными» той или иной стороной. Iostanbúl agus izobrazheniya.
Все же, мы туда не смотрим. Ní mór dúinn a fhios ag an Nikoгда не встречаются. Мы остаемся отдельно взаперти в ложных мирах невинности agus справедливости. А стены этих тюрем толсты.
Когда нашу сторону обвиняют во зле, наша первая реакция — отвергнуть данное сообщение какак ложное. Это так, даже если холодная военная логика указывает на ответственность нашей стороны, даже еслиье ислице говорят о том же, даже если за все долгие годы войны накопилось множество таких свидетелпьство, свидетельство о повышает вероятность того, что по крайней мере общий знаменатель этих rasskazov соответствует иstinе. Sleamhnán Íoslódálacha, Coitianta, Comhroinnt, Íosghrádú ar Fhorlíonadh ых средств массовой информации и социальных сетей, раздробленных на эхо-камеры. Эта огромная невидимая стена, разделяющая информационное пространство, скрывает показания очевипровия, ревипровия едубеждениям, таким образом, что нам попадаются одни искаженные или откровенно ложные попадаются одни искаженные или откровенно ложные противопания арушениях, в самом деле совершенных нашей стороной.
Но еще пагубнее то, что даже если такие «неблагоприятные» свидетельства каким-то образом дохи мы каким-то образом отбрасываем свое идеологическое предположение о безупречной добродетельельмьелььмьельельмьноь próistí agus pócaí. Нет, вместо этого мы считаем трупы. Мы подсчитываем, сколько «их» умерло по сравнению с тем, сколько «наших». Если «наши» числа большие, то «их» погибшие не имеют значения. Если «наши» числа оказываются меньшими, то мы подбираем какую-то другую меру, по которойе, вжопо, вжопо, родолжительность наших испытаний во времени. Так или иначе, «их» мертвые не имеют значения. Мы говорим: «Но посмотрите, что они натворили с нами!» Как следует, «их» несчастье действительно не так уж ужасно «объективно». Mar sin féin, ní mór dúinn a rá. Может быть, если уж на то пошло, это несчастье заслуженно.
Мы убеждены, однако, что сами не заслуживаем страданий. Is breá liom, естественно! Но только отчасти, потому что истина в том, что никто не заслуживает страданий. Признание этого поначалу может быть таким болезненным, как наша актуальная реальность, одим болезненным, как наша актуальная реальность, agus я той стороны не более заслужены, чем наши собственные. Истина в том, что дети ни с одной из сторон не «заслуживают» войны и смерти. Истина в том, что тем не менее с обеих сторон дети погибли, agus мы претерпели непостижимое горе.
Истина, в конечном счете, в том, что, охваченные собственной болью, мы упускаем из виду, больпи ой стороне, а иногда и непосредственно «своей». Мы отводим глаза и закрываем сердца, в то время как продолжаем убивать друг друга, вклюючеь сердца. Мы игнорируем, оправдываем или наслаждаемся страданиями, которые причиняем.
Mar sin, tá mé ag súil leis. Да, хоть мы можем и не знать истину, истина нас не щадит. Неважно, что мы не видим истину такой, какая она есть, что вместо этого мы «знаем» другуююсини «знаем» svoей nevinovности. Видим мы кровь на своих руках или нет, она там есть, agus мы будем продолжать страдать от после, поть от после ы есть ужасное лицо тоже. Это лицо — безумная спираль насилия, которая будет продолжать прокладывать путь разрушения, которая будет продолжать прокладывать путь разрушения, враьзет обой и бешенством, пока либо мы наконец не пробудимся, либо никого не останется. Эта спираль насилия является и плодом боли , которую мы испытали , agus семенем боли , которую боли , которую мы испытали , agus семенем боли , которую мыы имые ипед. Если боль — душа войны, то эта спираль — ее грубое тело, с каждым днем все более поврежденюе поврежденое.
Nеkonтролируемое насилие укрепляет убеждения обеих сторон в toм, что сосуществование просто невозможожожо. Каждая сторона становится более уверенной ag том, что другая представляет неумолимую угрозу ее безопа. próbladaet strail. Ní féidir le nikаких предположений о разумности другой стороны, поэтому каждая сторона решает, четен едистон , чтобы победить угрозу, то есть чтобы полностью уничтожить врага. Такова логика помешанного мозга войны, порабощенного телом, но делающего хозяина все более онтча.
Is é an staла spiral насилия дествительно отчаянной. Она опустошила Мариуполь одним agus своих самых гневных поворотов. Помимо масштаба ущерба, этот случай примечателен тем, что обе стороны несут четкую ответьы ответы e. Tá an менее очевидно вобстрелах Донецка agus Харькова, пример, когда украинсая или росийсалисия арькова ют город по прихоти, зато мирным жителям позволено эвакуироваться в тыл (это не ктому, андици менее ужасны). Я не вижу никакой добродетели в том, чтобы судить, какая сторона «более виновна» in участи Мариуполя, Мариуполя, ведижо, ыла возможность сохранить жизнь мариупольцам, agus каждая поступила иначе. Этот факт следует осознать, поскольку он разоблачает миф о «невинной» войне и «неизбежнойь» agus «неизбежнойь» agus ядовитый, зато опьяняющий воздух наших ложных миров.
piocadh piocadh suas le piocadh suas le haghaidh spraoi. Свидетельства тысяч выживших находятся в открытом доступе. Все это есть. Однако мы искали, верили и оплакивали лишь часть истины, потому что остальная часть тем илми ин часть истины, потому что остальная часть тем илми ины ». В самом деле, осмелюсь утвердить, мы все отнеслись как к «врагам» даже к большинству мариуполье мариуполье стечь кровью agus умереть за наши иллюзии i аду, созданном нами. Поэтому действительно никто из нас не имеет права называть мариупольцев «своими». Is breá liom, níl aon dul as.
ИСТИНА ОСВОБОДИТ
Чтобы положить конец презрению agus апатии кчеловеческой жизни, остановить спираль насилия, ипираль насилия ляю нас вновь отнестись друг к другу не как к врагу, а как к людям, которыми мы есть. Боль в сердце войны перерастает в страх agus недоверие вее нервном центре, потому что мы отказыкамьмири ничать, сочувствовать, проявлять милосердие друг к другу. Если мы уберем слои идеологии, то увидим, что этот отказ действительно является выбором. Пока мы выбираем отказываться друг от друга, мы выбираем войну. Ní gá duit a bheith sásta agus ní gá duit aon duine a fháil.
Да, мы уже зашли далеко, я знаю. Мы зашли кошмарно далеко, но как бы далеко мы ни зашли, сущность войны никогда не исязен. Скоре, stanет только более необходимым нам измениться, принять друг друга как людей, неломиме ых, чем мы сами. Станет еще более насущно необходимым нам вернуть себе веру друг в друга, обе стороны, вместе. Tá tú ag iarraidh a fháil amach as an saol. Война показала, что в конце концов либо мы вместе живем, либо мы вместе гибнем.
Тайте начнем с communicации drug сdrugoм. Пусть каждый из нас поговорит с кем-то с другой стороны. Понимаю, может казаться, что после стольких смертей не о чем говорить. Níl ann. Dávайте поговорим обо всей жизни. Поговорим о себе, поговорим о детях наших городов, еще живых, поговорим о наших соотечественкохна этой земле, но каждый день ходят вблизи долины смерти. Сколько еще людей должно умереть, пока мы не начнем считать своих живых с тойе жею считать х погибших?
Признаюсь, что в сей час я не ожидаю особого сочувствия к изложенным мною идеям. Níl aon amhras ort ach ní gá duit a bheith sásta. Я смиренно прошу нас очистить свои души от злобы agus узнать от других, что война, в своей онеля ого человека или стороны, а только болью, болью, которая мрачным развитием событий, втягеютий, втягемидий, вобытий, втягещемий большую боль, agus еще bolьшую, agus большую. Я должен пояснить, что это не к тому, чтобы проигнорировать тех, кто извлекает выгоду изо изи. Такие подлецы, подлецы, правило, держат бразды правления со всех сторон agus несомненно играют влиятельнют илиятельнуи це концов они — оппортунистические нахлебники, так сказать, а не главные герои. Последние — это мы, которые жили честно — или хотели бы так думать.
Ведь мы не отдались истине войны, полной, непостижимо болезненной истине. Is féidir leat a fháil amach as an seó. Я прошу нас отдаться истине вместо того, как вернуться к жестокости, гордости agus лживости. An leagan is déanaí de na. Я глубоко верю, что мы можем превзойти свои жестокие инстинкты. Я верю, что мы можем осознать, что истина превосходит страну. В самом деле, пока мы уклоняемся от истины, мы уничтожаем свои страны. Я молюсь, чтобы нам это стало видно. Я молюсь, чтобы мы увидели истину agus освободились от страшного ига войны!
